Черный хрусталь - Страница 38

– Лишние глаза, – понимающе хмыкнул я.

– Нет, умник, это лишняя суета, которая тебе ни к чему. Возвращаться будешь окольными путями, я дам вам карту. Надеюсь, за сегодняшний день вы еще не слишком утомились…

Последняя фраза была сказана с характерным смешком, и я не удержался от улыбки. Телла поджала губы, размышляя о чем-то. Я подмигнул ей, и в этот миг карета влетела в распахнутые ворота парка.

Пять минут спустя я, тщательно отмытый от дорожной пыли, уже сидел перед ней на низенькой табуретке. Рядом со мной лежал здоровенный ящик, набитый всевозможными гримировальными принадлежностями, вплоть до висячих седых усов, бород и чего-то еще, совсем уж непонятного. Телла быстрыми мазками накладывала на меня слабо пахнущие смолой краски, а девушки-служанки вносили в комнату разнообразные костюмы – стоявший перед окном Эйно браковал их один за другим и приказывал тащить следующие. Глядя на это, довольно странное действо, я думал о том, что ему, пожалуй, не раз уже приходилось совершать подобные вещи. В доме было буквально все, что угодно: самые разномастные платья, бездна оружия, включая последние столичные новинки, которые то и дело пускали в оборот предприимчивые пеллийские мастера и даже вот – ящик с гримом и усами…

Отложив краски, Телла придирчиво осмотрела мою физиономию, прищурилась и ловко приладила мне пару густых черных бровей.

– Правильно, – одобрил Эйно, оборачиваясь, – глаза у него темные…

Подойдя к зеркалу с лампой в руках, я едва не отшатнулся – из глубины амальгамы на меня смотрел изрядно потасканный ловелас с пустым взглядом, проваленными скулами и наметившимися морщинами вокруг рта. О боги, Телла состарила меня лет на десять!

– У девочки талант, – усмехнулся Лоттвиц, наблюдая за мной. – Когда-нибудь и она станет великой.

– Я хочу стать богатой, – процедила сквозь зубы актриса, роясь в красках, – а славу навсегда оставить таким маньякам, как мой достопочтенный папаша.

Эйно неожиданно захохотал. Набив свою неизменную трубочку, он швырнул мне выбранный им наряд и неожиданно, склонившись над Теллой, потрепал ее по волосам.

– Твой папаша скоро будет богаче многих графов. Ты об этом не знала?

– Знала… но вряд ли он заработал это богатство в театре.

Я влез в неудобные зеленые бриджи, застегнул на груди тончайшую сорочку с полудесятком воротничков и завершил процесс роскошным кафтаном цвета морской волны. Под него полагался желтый кушак, но от этого аксессуара я решительно отказался, мотивируя это необходимостью иметь под рукой пистолеты. От сапог – скрипящих, нелепо-лакированных сапог с квадратными носами и плоским каблуком – мне отвертеться не удалось. Правда, они пришлись мне вполне впору, но все же я сильно сомневался, смогу ли в них бежать, если вдруг приспичит. Поскрипывая, я прошелся по комнате, приладил к поясу уже привычную кобуру, бросил в карман кафтана десяток патронов, и ощутил себя вполне готовым к любым авантюрам, кои угодно будет предложить моему сиятельному хозяину.

Эйно поправил мой кафтан в плечах и подвел меня к большому полированному столу, на котором горели аж три яркие лампы.

– Это карта, – сказал он, вытаскивая из кармана сложенный четвертушкой лист. – Внимательно… поехали…

…Карета ждала нас сразу за воротами. Не знаю, принадлежала ли она князю, но я не видел ее ни до, ни после нашего небольшого приключения: по виду это был очень дорогой, но все же наемный экипаж, принадлежащий богатому хозяину, вряд ли берущемуся за вожжи самостоятельно. Оказавшись внутри, я сразу увидел два ружья – короткую многозарядку для Теллы и мощный длинноствольный штуцер для меня.

Возница, по всей видимости, знал нужный адрес. Проплутав по уже освещенным фонарями улицам «деловой» части города, он остановился возле очень старого пятиэтажного здания. Мне показалось, что выстроено оно не в пеллийских традициях – окна были большими, многостворчатыми, и над каждым из них нависал каменный козырек, украшенный белыми от древности изображениями каких-то не то демонов, не то змей с крыльями. Приняв вид скучающего бездельника – я репетировал его всю дорогу, и Телла умирала от смеха, наблюдая за моими гримасами, – я подхватил свою юную «супругу» и вошел в тускло освещенный зал, где за матовыми стеклами неутомимо щелкали костяшки менял. Телла загримировалась под молоденькую кокотку, подцепившую себе в мужья вышедшего в тираж столичного гуляку; кажется, играли мы неплохо.

Подойдя к окошечку старшего клерка, я деловито постучал ногтем по стеклу. На меня воззрилась усталая физиономия с окулярами на ноздреватом носу.

– Что будет угодно моему господину?

– Вот это, – ответил я и протянул ему треугольничек запечатанного письма.

Старшой ловко разодрал бумагу, пробежался глазами по нескольким строчкам послания и шустро, совсем по-мышиному, поскребся за ухом.

– Я весь к услугам моего господина, – произнес он совершенно будничным тоном. – Бумаги?

Я сунул руку за пазуху и извлек оттуда объемистый пакет. На изучение векселей финансисту хватило половины минуты.

– Очень рад за вас, – сухо заявил он. – Звонкая монета будет прямо сейчас. Если угодно, наше заведение предоставляет охрану.

– Не угодно, – в тон ему ответил я.

Очкарик исчез. Меня вдруг пробила легкая дрожь. Я незаметно стиснул пальцами ладонь девушки, окинул зал быстрым взглядом, отметив пару сонных стражей по углам и какое-то чахлое растение в лакированной кадке, стоящее возле металлической двери, которая вела из зала вглубь здания. Дворец звонкой монеты был пропитан пылью и скукой – насквозь, и в то же время я догадывался о том, что каждый день здесь шумят самые настоящие штормы и ураганы. За два месяца, проведенные в Альдовааре, я успел познакомиться с основами пеллийской финансовой системы, невероятно сложной, запутанной, но в то же время эффективной. У нас, на востоке, даже самые хваткие купцы еще не научились так лихо торговать самими деньгами, зарабатывая порою сто на сто. Здесь, в этих стенах, рушились, превращаясь в прах, старые состояния чванливой аристократии – и в те же минуты рождались новые, намертво прилипшие к пухлым пальчикам вежливых прохвостов, владевших кораблями и рудниками, биржами, верфями – прилипшие, чтобы превратиться не в роскошные одежды и драгоценности, а в станки, паровые машины и целые заводы.